Какие проблемы современного человека в Москве и Московской области выкристаллизовываются, выявляются в твоей психотерапевтической практике?
Тема взаимоотношений с близкими, конфликты отцов и детей, личная жизнь, болезни (собственные и родных), утраты, измены, разводы.
Существует ли вера у тебя в возможности немедицинской психотерапии?
То, чем занимаются психологи, и является немедицинской психотерапией. Поскольку терапия – это лечение, а психологи не имеют права заниматься лечением, то это называют психологической коррекцией.
У меня не вера, а уверенность в том, что есть огромное количество проблем, справиться с которыми могут помочь именно психологи.
В нашей стране так сложилось, что традиционная психотерапия предполагает обязательное использование медикаментозных препаратов. И на этом фоне наступает улучшение. А проблемы так и остаются нерешенными.
Следуешь ли ты некоему критерию нормы в человеческом поведении и переживании?
Все относительно. Если это не следствие психического заболевания, то разброс норм поведения и чувств очень велик.
Есть общепринятые нормы поведения. И это хорошо.
Но с общепринятыми переживаниями согласиться сложнее.
Часто слышу: переживаю за детей (взрослых, самостоятельных), внуков (вдруг заболеют). Ну это же естественно! – уверены такие мамы-бабушки.
Мне кажется, что это не так. Мы ответственны за наши переживания.
К чему ты ведешь человека (я не говорю-учишь, ведь не учишь ?) в своей работе? Что ты пытаешься ему дать или исправить в нём что?
Я пытаюсь, прежде всего, показать человеку, как важно быть в согласии с собой, со своей судьбой, с судьбами (даже тяжелыми) близких.
Моя задача, совместная с клиентом, создать условия для активизации внутренних ресурсов. Именно только собственные ресурсы помогают человеку разрешить проблемы, преодолеть препятствия, исцелиться.
В садах каких ценностей ты прогуливаешь своих клиентов?
Я бы назвала это общечеловеческими ценностями: уважение к себе, принятие себя, внутренняя свобода, уважение интересов и потребностей близких.
Какова роль твоей собственной личности в процессе твоей терапевтической работы с человеком? Помнишь ли ты о себе, как ты сама себя чувствуешь в процессе работы ( групповой, индивидуальной)?
Да, собственная личность имеет значение. И она участвует в процессе психотерапии.
Я, наверное, всё-таки не думаю о своей личности. Всецело отдаюсь процессу. Всё мое внимание сосредоточенно на клиенте. Если тема тяжелая, я ощущаю эту тяжесть. По мере того, как мы продвигаемся к решению, наступает ощущение легкости. И это для меня знак, что процесс запущен, что какие-то изменения уже начались.
Какие психотерапевтические школы или личности оказали на тебя влияние?
В 90-ые годы на меня произвел впечатление подход Милтона Эриксона. Привлек своей недирективностью, подстройкой к клиенту, творчеством.
Имело значение и то, кто меня познакомил с этим подходом, у кого я училась. Это Алла Федоровна Радченко, психотерапевт.
В 2000 году впервые увидела расстановки на мастер-классе Елены Ивановны Красниковой. Она психолог, выпускница нашего факультета. Этот метод меня зацепил и я начала учиться. Берт Хеллингер, его подход, история его жизни и его путь в психологии оказали влияние.
Что для тебя важнее в работе - техники или теория?
Сначала была важна теория, а сейчас выбираю то, что работает, что позволяет быстро помочь.
Можешь ли ты обозначить свой личный вклад в практику и теорию психотерапии?
Я не думаю, что вношу какой-то особый вклад в практику и теорию психотерапии. Я просто своей работой помогаю людям.
На твоем примере: труден ли, легок ли путь профессионала в психотерапии ? Откуда и куда он ведёт?
Путь профессионала всегда труден. Надо соответствовать современным вызовам, постоянно учиться чему-то новому.
И мне это нравится.